Наша Проза

Выкладываем свои работы в форме прозы   
 

Обсуждаем, критикуем и делимся впечатлениями ^^

• Вот вы утверждаете,что подсознание кормит наши страхи.И нету черты добра и зла.Ни белого,и даже черного.Лишь стена"серого"дождя.Который плавно залепляет наш мозг.Вся жуть красит атмосферу фобий.И теряется,в ночной сетчатки глаз.Я вот про себя скажу.Так говорила моя память после разговора,шедшего между нами,как можно усовершенствовать страх.Я даже не искал повод спорить,с нею.Память всегда шла на шаг вперед.Даже неизбежное забытые,настигает последнею дверь,для потерь первого страха.-Я про себя скажу.Вся моя жизнь сложилась печально.-от чего же? Спросите вы.-Это длинная история.Чтобы понять,надо много рассказать.-А было дело зимой,тогда я впервые познакомился,со своими первыми страхами.И по ныне бреду,по узким улочкам.Исщя темные лазейки темноты.Да в молодости,я был сорви голова.Но ничего путного,и сказочного,в серых земных гробах,я не увидел.Чтобы не отрываться,от цели воспоминаний.-Я продолжу избегать радостные песни,своей души.И так зима,в этом воспоминание,была яростно холодной.Все падало из ног.В прямом смысле,этого слова.-Я уже тогда в прошлой осенью крепко привязался,к сосуду огненной воды.Все дело в ней.-Она была прекрасным боярышником,на белом облаке звезд.Высокая,стройная,грациозная,и величественная,именно величественная.И этот страх отрезками пробил,во мне дыру.-А где именно?Да прямо в голове.-Я до сих пор боюсь зиму.Звучит глупо но факт,потери той единственной поверг меня в шок.-Ну,нечего скромничать,-перебила меня память.-Мы ведь знаем,от чего ты стремился оторваться.Именно от бешенства!Тут дело,не в поступках.Злорадно прохрипела тварь.Оскалив шесть серых клыков.-Я даже поперхнулся глотая,из бутили.Вслушиваясь в шепот головного мозга.Что тут,и не поспоришь.Многие бегут к основе познания.А чтобы не плутать заводят,вот такую тварь,в голове.-Да.Так вот,я потерял любимую.Зимой она отправилась,в магазин.-Смешно фыркнула тварь,магазин!-Именно ты верно подметила,подмигивая ей,откуда не возьмись уже третьем глазом...Спустя через два часа.В дверь позвонили.Подойдя к ним,как тут же возник страх.Он тихо шептал:беги,не открывай,сбеги от мира откровений.И тут что то лопнуло во мне.Чьи то объятья обхватили меня,и оттолкнули от тела.-И вот,теперь смотрю.Как кто то бегает по квартире.Сносит всю мебель,и кричит.-Что это кто это сделал?-Я спрашивал,метаясь по квартире,и снося мебель.Кровь кипела венах.Лишь подсознание тихо сидело,в углу.-Тварь рядом присела задрав голову,к верху и завыла.Обернувшись на дверь.Которую я все таки открыл.У дверей бочком лежала она.Такая мерзкая,шея была разрезана на четыре одинаковые части.Черная барханная кровь лилась,как дорогое вино.И тут только память могла выжить.Смирится узнать страх.Нет не одиночества.Лишь безумия дождя.Я стал смотреть туда же,где был я.Второй я сметавший уют любви.Что то страшное,приближалось ко мне.Это была тень!Бесформенная масса угля волной красноречий ползла,к моим ногам.Тут я только понял.Что это она!Моя любимая в которой,еще текла жизнь."каким то образом"Мои глаза были очарованы этим процессом.Полоски от горла,шли шлейфом позади создавая иллюзию паровозика.Бесподобная тишина мирно легла в мой мозг.Я был рад как никогда в жизни.-Я тебе покажу,-услыхал я гневный голос.Обернувшись,к окну,как оно своей сильной лапой треснула меня по лицу.Немного отвлекусь.Одно всегда меня смущало,какого она все таки пола.Логичней было,что по моей линии.Но временами у этой твари,что то появлялось женственное.Бесспорно я мужик!Но память всегда творила,то что мне не под силу.Делая вид,что мне не больно.Я увлечено отвернулся;чтобы лицезреть свою не наглядную. Вот как страх влечет порой.Но как всегда противоречия повсюду.Когда я вновь отвернулся,пол был пуст.Тело как будто истлело,и ушло под пол.-Ну,не глупо,-с искренней досадой сказала тварь.-Что?отпарировал я.-Любовь!любовь ушла как приходит долгая старость.С печалью,я понял вот с этого момента жизнь ушла.Пришла печаль,всего и ничего!Каким то образом я дополз до двери.Так как сквозило.Не дай то черт,шо соседи меня,вот таким видели.Спал я сегодня на удивление хорошо.После случившего.Я ясно видел ее!Во сне,такой милой -Конечно вы меня спросите?Что это вообще было.Что же многое приходит неожиданно,так же исчезая в туманом пепле снов.-Да,так,-сказала память,взглянув на спящую мою физиономию.-Я пойду отсюда,а ты спи.Медленно открыв дверь,она выскользнула,в пропасть.Порой мне самому интересно,где она без меня блуждает.От безликого ветра ее несло,в даль огней.Она шла оглядываясь по сторонам.Черные волосы плавно раскачивал ветерок.Глаза окутаны туманом.Снег воздушно чирикал,под ее ступнями.Тварь остановилась возле детской площадки.Кстати чтобы,не забыть не я выбирал имя,для памяти.По не понятным причинам,ей подарили имя."точно не я"Сколько я не пытался узнать кто.Оно не раскрывала,этой тайны.И так долго разглядывала сугробы.Наверно это хобби,у нее такое.Тем временем встревоженным предчувствием,я пробудился.Приподнявшись,с кровати я оглядел комнату.Ни каких звуков.Самое главное комната была без погромов.Как будто ничего,не произошло.Я долго прислушивался пока,не уловил странные звуки.Не то что,где то поблизости шла волна движения.Став с кровати.Я плавно поплыл,к звучному магнетизму.Шел медленно боясь узнать...Как не хотелось,но любопытство гнилая верхушка интереса.Пока не выяснишь,не уснешь.У двери,в комнату откуда исходил звук,я приостановился.Что то беспокоило,в глубине души.Холод начял подступать по ребрам.Ведь у меня всего две комнаты.Откуда взяться третьей?С недоразумением я смотрел,в темноту.Так прошло около часа.Я так и простоял борясь,с болью осевшего страха.Безусловно любой бы сошол бы сума.Но твердый канат,моего самообладания,был стабильным.Как все остальное.-Облегчи страдания,-сказала тварь.Появившись за спиной.Я уже привык,к ее странным склонностям занижать мою персону.-Что вздыхаешь?спросил я.Я порой беспокоился о ее поведении.-И в кого ты такой дурак,-сказало оно,-что же откроешь дверь?К чему неизвестное,оставлять для меня.-Хотя бы для меня открой тьму вечного бытия.Моя ничего,не понимать.Порой тварь говорила загадками.Я как,в подобных случаях вздохнул.-И в какого черта ты уродилась,точно как тьма,-продолжил я.Все хватит!Сжав кулаки да так сильно,что чуть не согнул все пальцы в своей кожи.С сильным размахом пнув дверь ногой,я кубарем влетел пространство горшков.Именно цветочных пустых горшков.В небольшой комнате,в которой жили горшки.Я так предполагаю.Было ощущение,что некто создавал,для меня жуткие испытания.Тварь опять куда то свалила.Я стал ходить по комнате.Страшновато было в ней находится.Горшки как бы пронизывали меня своим холодом.Между окнами висело большое зеркало,в старой позолоченной резной раме. На полу между деревянным полом рос красный тюльпан.Нагнувшись к цветку.Из глаз полились слезы.Ведь моя любима,их обожала.-Ты что ж это делаешь?-спросила тварь.-Плачу,что ж еще делать?Мочи моей нет,-как бы оправдываясь,отвечал я.-А разве,это не понимание?Прочиканила память.-Нет это досада,и восприятия большой потери,произнес я отважно.Порой ведения подавляют решимость.Не говоря,что принять суть труднее всего.Даже идя навстречу потоеному страху.Мы стараемся создать волшебную иллюзию.Как бы прячась,в сугроб сна.-Погоди же ты,я еще-не все сказала произнесла память сорви тюльпан.Зачем?хотел бы я знать.Но жестокий взгляд твари говорил,не спрашивай действуй.Осторожно сорвав тюльпан,я на мгновение ощутил,что зеркало за спиной колышется.Тварь как всегда исчезла,в неизвестном направлении.Прошло около десяти секунд.Я не решался повернутся.Голова гудела,от напряжения.Все таки медленно сдвигая колени,я стал поворачиваться к зеркалу...Я долго не мог прийти в себя.Внутри той стороны,в зеркальном солнце стояла она.Прекрасная и невредимая.Чья та рука опустилась на мои веки.Я медленно провалился в океан сна.Проснувшись рано утром.Посмотрев на подоконник.Вазочке стоял красный тюльпан.Нет значит приснилось.Не ведомая сила гнала меня из квартиры.Поспешно одевшись взяв тюльпан,я вышел в раннее кислоту рассвета.Шел быстро торопился,что то меня призывало.Оказавшись у детской площадки.Я долго разглядывал сугробы.Тут мое внимание привлек пышный сугроб.Колени затряслись, сознание медленно трескалось в мозгу.Воздух запах растопленным клеем.Окозавшись возле сугроба.Я выронил тюльпан.Сквозь щели холода,я видел ее...Вот так,я осознал свои прогул к страху,и земной пыли.И конечно поддержки моей твари...
  
  

  
  
  
  Мое творение в сокращенном виде)
  

  Уф в полном виде без сокращений.....

Импровизация.

Ночь.Сара,сидела за письменным столом.Перед глазами горел свет;через всю люстру от темных углов тянулись звериные глаза. Девушка тихо наблюдала,как они медленно перебегали,из один угол в

другой...

Когда глаза стали медленно закрываться,пятна и свет подкрадывались к девушке. Вдруг раздался

бой часов. Уже полночь!Сара мгновенно открыла глаза.Нельзя было засыпать.Она давно

уже не спала,и неизвестно,когда уснет.Глаза ее слипаются руки дрожат.Она не может

покинуть комнату.Ей кажется,что тени-вот вот дотянутся до нее." Зачем это?"

-спрашивает Сара."Спать,Спать!"-отвечают ей тени.Вдруг В окно что-то врезалось.Вздрогнув

сара рывком вскочила,отпрыгнув от письменного стола. Девушка оказалось по

среди комнаты. Тени заколыхались,от возбуждения.Значит,уже пора приниматься

за работу.Она оглядывается,ищет эту силу,чтобы избавится от нее,и находит.В глубине

комнаты раздается свист.Кто то медленно крался,к ней.Сара бледнеет...

И через всю грудь проходит дрожь.Он долго изучал ее.-Вот вот подбираешь?момент

для удара?

-Да,-сказала,Сара...

Хорошо тогда почему,ты дрожишь.-Ну,так что же?

-Нет,я не боюсь просто.

Она закрыла лицо руками.Перед глазами,возник разговор.Да тогда именно-в тот день,

она встретила его....

Рассказ... тень мыслей..., Ещё одна попытка что-то написать...

Часть 1...
На город медленно опускались сумерки. Здание Муниципалитета укрытое от Ремесленного квартала вишнёвым садом, укутывалось в сероватую дымку тумана. После долгого дня, сердце города отдыхало, медленно угасая светом окон и засыпало. Зажглись первые фонари на улицах городка, их тусклый свет разливался на кирпичные стены Муниципалитета, приобретая оранжевый оттенок. В этом царящем полумраке полуночи, стал заметен едва теплящийся огонёк, в самом крайнем окне здания, там, где располагался кабинет писаря.
Небольшая комнатка кабинета, стала ещё меньше, когда стеллажи у стен заполнили ворохи документов. Скрупулёзно отсортированные и каждый занявший именно ему уготовленное место, журналы учёта, папки указов, постановлений и даже старые свитки, присланные для восстановления из Архива. Тёплый мерный свет пламени свечи освещал лишь небольшое пространство, видавший виды дубовый стол, чернильницу с пером и фигуру человека склонившегося над очередным документом. Его длинные тонкие пальцы умело выстраивали строчка за строчкой вязи текста. Кончик пера тихо поскрипывал, пробегая по жёсткой поверхности листа бумаги. Через распахнутое в ночь окно, в комнату ворвался порыв ветра, развеяв запах чернил и бумаги. Чуть коснувшись пламени свечи, он погасил его. Тяжело вздохнув человек потянулся рукой к ящику стола, и вынув огниво, вновь зажёг свечу.
В бликах зародившегося пламени стали заметны очертания его лица. Человек был под стать своему занятию. Бледный словно лист бумаги, с чёткими, даже резкими чертами лица, словно вязь письма и бездонным тёмным усталым взглядом, как те чернила, что он использовал. Пламя перестало трепетать и вновь мерно горело, даруя свет и толику тепла. Человек грузно приподнялся с кресла, и пройдя до двери с выцветшей табличкой “Канцелярия”, прикрыл её.
– Каждому своё… – бесцветным голосом произнёс он, усаживаясь обратно.
И обмакнув кончик пера в чернила, продолжил свою работу.

Часть 2...
Город утопал во мраке, и даже свет фонарей главной улицы, не достигал окраин Ремесленного квартала. Прохладный ветер гулял по узким улочкам и переулкам, порой играя забытой каким-то торговцем, корзиной или тюком. Тихие шорохи ночи, шаги запоздалого путника и далёкие голоса, доносящиеся из ещё открытого Паба. Новым порывом, ветер подхватывает с каменной мостовой лоскут ткани и уносит ввысь к почерневшим небесам. Когда ткань достигает потрескавшейся черепицы крыш, она зацепляется и безвольно повисая, отказывается от свободы… Алая тряпица, выделяет этот дом из множества однообразных построек этого века. Когда район застраивался, некто даже и не думал о красочности, а лишь о том, как разместить столько людей. Поэтому каждое здание здесь, выглядело как близнец своего соседа рядом. Однако мастерские украшали деревянные таблички вывесок, говоривших о их принадлежности к определённым ремёслам. “Хм… странно… ведь на этом здании, не было ничего.”
Плотно зашторенное окно на втором этаже и дубовая дверь на первом, надёжно укрывали секреты хозяина от любопытных глаз. Хотя было в этом здании и ещё что то, едва уловимое… казалось, что оно было в этом городе вечно, окружённое мраком полуночи. И приторный аромат свежей крови витающий в воздухе, что доносился из неподалёку стоящей лавочки мясника, дополняя картину.
“Хотя… это, всего лишь, иллюзии запоздавшего путника спешащего по своим, лишь ему ведомым делам…”


Часть 3...
- Постановление номер 367-3, от числа такого… - тихо произнёс писарь, его голос плавно смешивался со скрипом пера выводящего строки, - За преступления… приговаривается…
Тягостная усталость навалилась на него, а глаза налились слезами… но их не было. Такое происходило порой, когда он слишком засиживался.
Потирая веки закрытых глаз пальцами, он оторвался от своей работы.
На небе за окном показались из-за разгоняемых ветром туч, звёзды. Их сияние разливалось по городу холодным бледным светом. Через верхушки деревьев обступивших Муниципалитет, хорошо просматривалась Главная Площадь.
Огромная каменная площадка потрясала своим величием и устрашала… даровала развлечение бедным духом и…
“Остались ли ещё те, кого можно назвать сильными…” - скользнула мысль, и сразу растворилась в строчках текста.
- Преступник, всегда остаётся преступником… - он некогда не испытывал ни жалости, ни презрения к ним.
Усталый цепкий взгляд блуждал в полумраке, подмечая детали… ветерок нежно коснулся его лица, разметав редкие волосы.
Облака скрыли свет звёзд, но через мгновение по воли ветра, неохотно отступили.
Проплешина от костровищ в центре Площади, отчётливо виднелась, словно язва на теле умирающего. Порой казалось, что это чёрное пятно с каждым новым днём становилось всё больше. В его центре возвышался закопчённый столб для казней, с ещё не снятыми после сегодняшнего приговора цепями. Ветерок игриво покачивал несколько верёвочных петель на старом эшафоте, что скоро должны будут демонтировать.
Блик лунного света отразился от хорошо отточенного лезвия новенькой гильотины.
“Линчевание не гуманно… и будет заменено обезглавливанием…” – скользнула мысль, когда он закрывал окно.
- Смерть… она и есть смерть… - поворачиваясь и усаживаясь за стол, произнёс писарь, - А работа… есть работа…
“Жеоль Бёрн Хаклиф, приговаривается к четвертованию, за преступления против Короны…” – начал было вчитываться он, но вскоре машинально закончил написание приговора суда.
“Ну вот, пожалуй и всё… на сегодня…” – приподнимаясь человек пытался припомнить, что то ещё…
- Точно, чуть не забыл – ударив себя ладонью по морщинистому лбу, оставляя отметины от зажатого в ней же пера.
Медленно левой рукой вынув из кармана пиджака платок, он стёр ещё свежие чернила. Сделав пару шагов к полкам с документами Писарь вынул из них журнал, и раскрыв начал внимательно изучать…
Остановившись на графе: “Жеоль Бёрн Хаклиф”, - вычеркнул его имя из списка.
И каждый раз останавливаясь, он отточенным движением пера, вычёркивал из книги жизни сегодняшних казнённых…
- Вот теперь всё… – коротко произнёс писец, убирая журнал обратно на полку и погружая перо в чернильницу.
Обведя взглядом свой кабинет, проверяя ничего ли он не забыл, человек накинув старенький полинявший плащ и задув свечу, вышел захлопнув дверь Канцелярии…

Глава 4…
Открывая глаза он встречается со взглядами сотен окруживших его людей.
Здесь и мужчины и женщины, даже несколько ещё юных детей жмущихся к своим родителям.
Проводя взглядом поверх толпы, он пытается всматриваться вдаль, но безрезультатно… всё окутано дымкой тумана.
- Ну что вы приходите ко мне, практически каждую ночь? – обращается он к собравшимся.
У всех осунувшиеся худощавые лица, мертвенная бледность, у кого заметны следы побоев, но у всех тёплые живые глаза…
- Если вы думаете, что я сожалею? – вновь обращается он к толпе, - Это вряд ли… профессия не позволяет.
В ответ ни слова, лишь тишина… которая наваливается скорбью на плечи. Мужчина около сорока, широкоплечий, о таких говорят: “пышет здоровьем”. С раскрасневшимся от духоты лицом, но какими то застывшими холодными глазами.
Он разминает плечи, будто поправляя ношу и замечает, что по толпе прошло движение.
Люди расступались, перед кем-то направляющимся к нему, но поверх остальных никого видно не было.
Время тянулось, а люди всё продолжали расходиться пред идущим, пока из толпы не появилась маленькая веснушчатая девчонка лет десяти. Она просто вылетела, на полном ходу впечатавшись в него. Она коротко пискнула от удара и начала падать назад. Нежно по-отечески, мужчина смог удержать её за плечи. Но на душе его похолодело, когда та поправив сарафанчик и воззрилась на него, своими лучащимся добротой и нежностью, зелёными словно молодая трава глазами. Веснушчатое личико было нежно-розового цвета, а улыбка что расцвела на её лице, выражала только радость.
Его пальцы предательски дрогнули, а рук неподъёмными плетями опустились вниз.
Она ничего не говорила, лишь протянула вперёд венок из полевых цветов. В своей попытке дотянуться встав на цыпочки, чуть снова не упала, но сохранив равновесие, лишь рассмеялась.
Переливчатый смех её, раскатился по этому мирку укрытому туманом, словно первая капель, после леденящего холода зимы…
Он склонил пред ней колени и наклонил голову, поравнявшись с девочкой. Венок нежно опустился на его голову, аромат цветов проникал в душу, даруя спокойствие и теплоту… но разум послушно приоткрыл иную картину в памяти.
Крохотную детскую фигурку, пожираемую огромными языками алого пламени.
Мужчина поднял голову, но вокруг уже не было никого, лишь сгустившийся туман. Он хотел закричать, но и голос его пропал, тогда он лишь беспомощно ударил землю пред собой. Пальцы ощутили влагу земли, рядом с тем местом куда впечатался кулак, мужчина увидел покачивающийся на хрупком стебельке, бутон алого цветка… видение померкло…

***
Всё тело покрывал холодный пот, проведя тыльной стороной ладони, он попытался стереть его с лица, глаза начинало щипать.
Тяжело поднявшись с кровати, пробираясь средь очертания предметов комнаты мужчина направился к чану с водой. Склонившись, он погрузил в воду голову. Мгновение промедлив, поднялся отдышаться. Накинув полотенце на плечи, мужчина добрался до зашторенного окна и распахнул его.
Прохлада полуночи струилась чрез открытые ставни, и казалось, проникала до самых костей. Капли воды на лице и сырые волосы начал застывать на морозном воздухе, кожу начало щипать, но сознание прояснилось…
Глубокий вдох… свежий воздух наполнял его широкую грудь, но новое дуновение принесло хорошо знакомый аромат…
Во рту почувствовался привкус крови, мужчина уже хотел отойти от окна, как заметил алую тряпицу, что зацепилась за скол черепицы его крыши.
- … - тяжёлый вздох, в сознании вновь вспыхнули финальные мгновения сна.
Протянув вперёд руку, он снял кусочек материи и разжав ладонь, отпустил его, предоставив воле ветра. Вытерев насухо голову, мужчина уставился на свои ладони… казалось запах крови исходил и от них тоже.
“Нужно прогуляться…” – одеваясь и накинув поверх серый плащ , он вышел на улицу Ремесленного Квартала…


Глава 5…
Давно минуло за полночь, город мирно спал озирая на мир мириадами погасших окон. Небеса, что дарили свет звёзд спешащими домой, заволокло тучами. Послышался первый раскат грома, вскоре на черепицу крыш хлынули потоки ливня. Тяжёлые капли дождя ударялись о каменную мостовую, единственной освящённой фонарями улочке города.
На ней был расположен и Паб “Прибежище воронов” работающий допоздна. Его двери всегда открыты для посетителей, которым некуда податься, либо тех кто не может заснуть.
Вот и сейчас у его входа встретились двое в длинных плащах скрывающих их лица.
Произошла небольшая заминка у входа, пока они пытались пропустить друг друга вперёд.
- Георг, это ты что ли? – из под капюшона послышался бас одного из них. И в тоже мгновение, он скинул капюшон, не замечая прохлады дождя. Широкая мокрая ладонь протянулась в знак приветствия.
- А, что это я… - не дожидаясь ответа, здоровяк положив ладонь на плечо второму человеку, прошёл в дверь Паба.
- А ты, как всегда бодрячком, не то что я… - произнёс тот, кого назвали Георгом, снимая полинявший плащ и вешая в углу большого зала.
- Зато ты, как всегда засиживаешься за работой – вновь протянул руку здоровяк, скинув плащ.
После дружеского рукопожатия, Георг склонился над плащом друга и повесил рядом со своим.
- Джо… - пытался отчитать он друга, но то прервав его жестом, пригласил к стойке бара.
- Вам как обычно, господа? – с учтивой вежливостью произнёс Бармен.
Старик лет семидесяти, в круглых аккуратных очках держал этот Паб, казалось с самых пелёнок двух друзей.
- Да, благодарю… - коротко ответил Георг.
Когда Бармен выставлял на стойку их заказ, лишь на мгновение… взгляд этих троих столкнулся…
Чем то были схожи их глаза, посеревшие от времени и жизни.
“Многие говорят, что глаза это зеркало души, но зеркало позволит взглянуть лишь на то что сможете увидеть вы сами, но то что укрыто за отраженьем… вряд ли.” – размышлял Георг со стаканчиком виски.
- А вы? – Георг со стаканчиком виски, обратился Джо к Бармену, поудобнее беря кружку тёмного пива.
- Чтож, на сегодня пожалуй можно закрываться – наливая себе бокал бренди, произнёс тот.
Так три руки поднялись ввысь, сжимая каждая свою чашу жизни.
- За новый рассвет! – три голоса слились в тост.
Пару минут потребовалось им, чтобы осушить посуду… в полном молчании.
Бармен протёр стойку, пока Джо и Георг одевались, и подошёл к двери, пришла пора закрываться…
Друзья вновь пожали друг другу руки, чьи были по локоть в крови, а чьи в чернилах. Бармен, лишь коротко кивнул в знак прощания и запер за ними дверь.
Город погрузился в ночную прохладу и мерный шум дождя.
Что омывал своими потоками, старенькое здание Муниципалитета и ряды однообразных домишек Ремесленного квартала. Стала пропадать вдали вывеска Паба, а две укутанные в плащи фигуры, спешили домой… чрез тьму ночи, к новому рассвету…

Хорошо обрисовано... лично мне диалоги понятны .

            ЭТ ТАКОЕ...короче лучше не читать....фигня...

...Посреди бетонного сооружения полностью изолированного от солнечного света со стенами расписанными непонятными символами виделся лишь благодаря символически расставленным свечам алтарь с прикованной к нему молодой обнаженной девушкой.Над алтарем виднелись одеты лишь в черные мантии постати женского пола,одна с которых держала ритуальный кинжал читая слова заклятий.Девушка по видимому была в трансе или под действием какого то зелья так как почти не подавала признаков жизни,лишь ее губы напрасно шевелились питаясь издать хоть какой либо звук,а ее глаза пытались рассмотреть и понять где она и что хотят с ней сделать.По истене печальная картина потеря такой красивой и чистой девицы;
стать жертвой ритуала ведьм и быть обреченной лишь на муки как при жизни так и после смерти,что может быть хуже и чем такая невинная душа заслужила на такие страдания?Ведьма быстрым и сильным ударом упивает кинжал в сердце девушки, ни на секунду не прекращая воспевать ритуальные песни терзает белую и нежную плоть безжалостно нанося удары вновь и вновь.
Кровь вытекающая ис тела девушки бегущим ручьем устремляется и земле образуя возле алтаря лужу;капли крови подобно кристалам рубина разлетаются по комнате образуя на расписанных стенах ужасный и в тоже время завораживающий,чарующий взгляд рисунок ; окровавленная ведьма держащая кинжал с которого каплями одна за одной подает на пол кровь не может сдержать свою ухмылку думая что теперь ей будет дарована сила о которой она так мечтала.
 В комнате раздается ужасные крики, тысяч голосов соединившихся во единый,стены пылают черным пламенем и в воздухе чувствуется:весь страх,вся ненависть,все мучения  которое только может вообразить человеческое сознание,но это был не человек , далеко не человек а что то ужасное и беспощадное способное испытывать лишь ненависть ко всему живому...

Интересно вот бы все это сформулировать по обширным частям . Для интересности чтения фигней фигней но интерес интересом.

Не плохо

Ну спасибо...это фигня какая-то сам вижу,но все равно спасибо...

Закрыто. Подобная тема уже есть http://forum.kinoray...00-nasha-proza/

А переносить или объединять темы не умеем?)

--------------------------------------------------------------------------------------


Вот мой бред очень древний (11 апреля 2011 )

Вот мой бред очень древний (11 апреля 2011 )
 

Классно! XD Несоблюдение грамматики этому тексту только идет 

Переплет

- Безусловно, мои отношения ограничены временем. Знаете порой можно попасть в капкан. Это - явление распространенное в жизни. Я боюсь что погасну, забуду ритм жизни. Грязь облетает с моих движений, но это не значит, что когда-нибудь я заржавею, как тот гвоздь. Мои попытки удержать власть над ним выросли в горький запах слез. Как больно видеть его с другими! Наши отношения нельзя было назвать настоящими. С каждым днем мы играли с чувствами. Меня затягивала удавка шелка. Порой игра нам надоедает, постепенно, превращаясь в темную сферу. Специфические теории разлагались в наших сердцах. Я боюсь, что потеряю его. Он только мой, без него жизнь линяет блеклыми красками. Даже зная его предпочтения, мне не удалось сохранить отношения. С отчаянием я даже перестала бороться. Забыть его улыбку невозможно. По некоторым причинам он меня преследует. Значит не все потеряно? Мое желание быть с ним. Я знаю все его привычки, он создан для меня. Он не сможет убежать от моих чувств доктор.

Человек напротив сосредоточено поглядывал на посетителя. Взгляд оценивал случай. Не моргая, он улыбнулся.

- Знаете, порой мы сами не знаем чего хотим. Меня очень растрогал ваш рассказ. Эмоциональность порой губительна. Иногда нужно просто остановиться. И сохранить в памяти веселое время. Знаете, в редких случаях смысл вещей нас подавляет. Держаться за прошлое нормально, но не следует забывать о будущем. Что-ж, продолжайте. Мягкими движениями доктор налил воду и протянул собеседнику.

Долгая практика в психологии и медицине не раз раскрывало ему раны людей, которые еще не утонули полностью.

- У каждого есть шанс. Так давайте, используем его, - человек стиснул в руках стакан, слова доктора сильно впечатлили его.

- Однажды я видела его в толпе зрителей, - прошептала Синди, - я была рада. Мне хотелось убежать, покинуть сцену.

- Так вы танцуете? Подняв брови, психиатр с интересом посмотрел на блокнот.

- Да, я - балерина, моя работа приносить чуткость в этот безжизненный мир. Он всегда восхищался искусством, но теперь я осталась одна в этом искусстве.

Медленно опустив глаза, женщина рассмеялась. Контуры ее лица исказились, как скорлупчатая оболочка.

- Да, вы правы - я спятила. Разве это не чудесно. Я совсем слепа, - продолжала Синди. Врач только слушал и записывал.

-Меня разрывает боль. Не важно, хорошо это или плохо. - Я все равно верю, что он вернется.

Доктор закинул блокнот в карман, приподнявшись с кресла, он направился к окну, чтобы рассмотреть Синди и продолжил:

- Желания, возможности, предпочтения - это все моральные ценности для человека. Разве вы не дарите своим зрителям себя, наполняя их сердца искусством? У каждого искусства есть единомышленники и почитатели. Тут нету одиночества. Лишь эгоизм, - произнес врач.

- Но как же! - воскликнула Синди, - я вижу его постоянно на моих постановках. Это значит, что он преследует меня? - не унималась девушка. Мы просто созданы друг для друга. - Замолчите, опомнитесь, что вы несете, - воскликнул доктор.

- Вы расширили свой аспект нереальности и выдумываете себе сказку. Бежать от действительности не выход.

Попробуйте поменьше думать о себе. - У вас есть любимое занятие - хобби, например? Уголки губ доктора сильно дрожали.

Было такое ощущение, что он наорет на пациента. Но нет, это не так, он лишь пытался придать выразительность диалогу.

- Многим просто не хватает реальных эмоций. Так, помимо балета, вас что-то еще интересует?

- Я не уверена, - Синди насторожено поглядела на собеседника,

- Вы должны разобрать головоломку ваших истинных мотивов.

Безусловно, с моей помощью. Вы не одна. Нельзя утопать в иллюзии. Моя задача помочь всплыть из пучины отчаяния.

Ваша безвыходность связана с привязанностью к данному субъекту и не более. Но, находя различные мотивы, вы буквально

уничтожаете себя. Выбросите из головы прошлое. Вместите лишь в свое сердце воспоминания о былом. Самообман не приносит счастья.

Психическая реакция на горе устроена из несколько стадий.

Вы сейчас проходите шок и отрицание — когда человек отказывается верить в то, что это УЖЕ случилось. Скрытый гнев и обида выросли в желание убежать от правды. Ваши переживания закономерны и естественны. Вам будет легче, если Вы сможете попрощаться с любимым, сказать ему о своих чувствах, прояснить непонятое. Попробуйте поговорить с ним, только не упрекая, не обвиняя "как ты мог так поступить" и тому подобное. Разговор поможет вам обоим. Если не получится поговорить, напишите ему письмо - важно выговориться!!! Ищите поддержки у Ваших друзей, переключайтесь на какие-нибудь дела, которые когда-то приносили удовольствие. Если чувства нахлынут, поплачьте, но без истерики – возьмите, прорисуйте чувства или порвите бумагу на мелкие- мелкие кусочки - необходимо дать выход негативным эмоциям. Глубоко дышите, постарайтесь расслабиться, смотря на огонь свечи, слушая тихую музыку. Вам нужно время - и все образуется.

Синди закрыла лицо руками. Было жалко наблюдать за этими действиями. Но доктор, много раз видевший подобные чувства, лишь улыбнулся. Он понимал, что его слова достигли частичку разума. -Несмотря на то, что человека просто страшат расставания. Да-да, привязанность к чему то и кому то, боль потерь. Он просто не может уйти. Но пустоту всегда можно заполнить - так устроен этот мир.

- Послушайте, - как то вяло произнесла девушка, потупив глаза и отводя взгляд от доктора.

- Да слушаю.

- Я хочу с ним поговорить. Очень хочу, но не могу не сейчас. Я понимаю, многие вопросы не решены и мне нужны ответы. Но только не сейчас - это выше моих сил. Меня пугает то, что я могу услышать. С раннего детства я было слишком ранимым ребенком. Лучи солнца, которые плавно проскальзывали в комнату, освещали ее усталые глаза. Врач заметил, что левый глаз пациента дергается.

-Было бы разумно закончить на сегодня - отметил доктор, - пока не стало хуже. Нервный тик пациента очень беспокоил его.

- Нет, я справлюсь, поговорите еще со мной, - она умоляющее взирала на врача, как хищник. Именно как загнанный затравленный волк.

Доктор смутился впервые он увидел в ней женщину, а не пациента. Подойдя к ней, он нежно ее обнял. Девушка вздрогнула, из глаз полились теплые слезы.

- Я хочу его отпустить из своего сердца, - произнесла Синди.

Последний поцелуй

По заснеженному редколесному склону медленно ползла вверх хмурая туча согбенного путника, оставляя за собой рыхлую колею его усталой поступи и крупные капли редкого, немного поутихшего кровавого дождя. Рука упрямо сжимала рукоятку длинного скандинавского меча, но ее силы, видимо, были уже на исходе; их хватало только на то, чтобы просто волочить этот тяжеленный кусок стали вслед за собой. А между тем,  холодное во всех смыслах орудие, словно живое, растянулось в беззубой ухмылке многочисленных свежих выщерблин его обоюдоострого лезвия, и с нетерпением ждало момента, когда же его, наконец, оставят в покое и бросят на произвол судьбы. Но его не бросали. Какой воин бросит свой клинок вот так? Это все равно, что отрубить себе руку... Это все равно, что отрубить себе обе руки!

– Ты трус, Торвальд Бьорн Ингварссон. Ты самый настоящий трус, - колотилось в самом сердце этой тучи; сверкали слабые разряды душащей горло горечи, а только намечающиеся молнии испепеляющего гнева, способные в любой момент вырваться наружу и выплеснуть накопившуюся на чем угодно злобу, так и не рождались, да и сил на них практически не было.

После всего, что произошло: как он теперь посмотрит в глаза людям? Как он теперь посмотрит в глаза Сиггрид? Он, было, хотел вздохнуть от этой мысли, но тут же закашлялся, и кровавая морось незамедлительно окропила чистый белый снег мелкими красными пятнами.

Он понимал бессмысленность своего подъема по склону, но не мог так просто взять и упасть, не мог так просто перестать катить в гору камень своего раскаяния. Сейчас там внизу на поле валькирии уже наверняка собирают его друзей, его бывших друзей, тех, чьим другом некогда был он, жалкий, умирающий на этом склоне от смертельных ран трус.

Трус! О, как же больно было это осознавать!

Но теперь дружба кончилась, теперь ни в одном из миров им более не быть друзьями, к тому же, несомненно, ему уготован совсем другой путь, нежели им: безвозвратный, в царство сине-белой Хель.

В смазанном пейзаже горного склона проступали их лица: смеющиеся, поедающие мясо молодого только что зажаренного кабана, пьющие мед, и по-доброму бахвалящиеся своей удалью. И лицо Сиггрид… Ее нежный, полный любви провожающий взгляд с надеждой на скорую встречу, с верой в непобедимость своего героя. Ее неловкие движения, когда она вынула руки из-за спины и протянула ему на ладонях большое красное яблоко. Ее мягкие трепещущие пальцы, когда он брал его у нее из рук.

Он вспомнил, как лежал на спине, на шкуре у костра в ночь перед боем и, глядя в звездное небо, со страстью впивался зубами и губами в это яблоко. Оно представлялось ему самой Сиггрид, ее молодыми сочными алыми устами, и, охмелевший от меда и от этих дум, он поглотил тогда это яблоко полностью. Всё, до последней косточки и перегородки. А сейчас ему мерещилась лишь маска презрения, которая вспыхнет на ее лице при одном его виде, при одном лишь слове о нем, при одной лишь мысли…

Он и сам не смог бы себя простить, это был самый настоящий позор. Нет, не тот абстрактный, о котором где-то там поётся в балладах и легендах, а самый настоящий – его позор. Он не пожелал умирать, потому что хотел, во что бы то ни стало, вернуться к ней, своей любимой; но теперь, после всего того, что он сделал, ему некуда было возвращаться. Так думал он, и это намного сильнее терзало его, чем все телесные раны, которые он успел получить в том бою.

Склон закончился, путник вышел на небольшое плато. Кругом запестрело кустарником и деревьями. Идти стало легче, но тот все равно шел, согнувшись чуть ли не до земли.

Запах Торвальда уже давно разносился по округе, приправленный железными нотками сочащейся из него крови. И теперь, увидев источник этого запаха, зверь, из укрытия, оценивающе смотрел на свой шанс на спасение, отрешенно бредущий по белому снежному покрову.

Из берлоги несколько недель назад его выгнал нестерпимый, сосущий под ложечкой голод, и теперь он не мог не нарадоваться своей удаче. Одолеть такое слабое и никчемное на вид создание, скорее всего, будет совсем нетрудно даже ему, такому оголодавшему и осунувшемуся. Но все равно, несмотря на явное свое преимущество, зверь продолжал красться в тени деревьев и терпеливо выжидать удобного момента, чтобы сделать все без какого-либо ущерба для себя. В беззащитной, на первый взгляд, фигуре, чувствовался свирепый хищник, такой же, как и он сам. Не стоило торопиться в этом деле, тем более что времени у него было предостаточно: не похоже, что жертва сможет быстро от него скрыться, уж слишком усталой выглядела её походка.

Вскоре, осмелев, медведь сменил свою тактику, и вместо того чтобы идти с Торвальдом параллельным курсом, стал медленно к нему приближаться. Он оценил, что сможет устроить этому рассеянно ковыляющему существу поистине неожиданную встречу, выскочив из-за высоких кустов прямо на окраине поляны.

Торвальд, несмотря на боль, терзавшую его при каждом вздохе, все же не смог не почувствовать, что за ним наблюдают. Его рука налилась неожиданной силой, и он крепко сжал рукоятку своего меча.

– Преследователи? Действительно, почему бы и нет? Но я дорого себя продам, только суньтесь!

Тяжелые думы ушли на второй план. Сейчас в нем клокотала лишь злоба, которой он уже давно хотел дать выход: за все свои неудачи, за все свои неверно принятые решения, за все свои раны.

Он продолжал идти. Со стороны он мало, чем отличался от недавнего себя. Изменился лишь его взгляд. Но кто это заметит? Глаза его шарили по открывавшемуся его взору ландшафту в поисках подходящей позиции для отражения атаки невидимого врага.

- Сейчас я вам устрою!..

Фигура остановилась посреди поляны.

– Неужели заметил? – раздосадовано фыркнул медведь.

В этой ситуации ничего не оставалось, кроме открытого нападения. Хотя можно было, конечно, и дальше выжидать: вдруг этому куску мяса только кажется, что он в опасности. Но неумолимый и требовательный голод гнал ссутулившегося от напряжения зверя к немедленному действию. И он сделал первый открытый шаг навстречу этой непростой, как оказалось, добыче из-за дикой изгороди скрывающей его доселе растительности.

Треск веток. Откуда? Справа.

- Медведь…

Как он раньше не подумал об этом? Он так сильно был погружен в свои человеческие проблемы, что даже и мысли не оставил себе о том, что на этой забытой Одином земле может существовать кто-то кроме людей.

Торвальд еще крепче сжал меч, перехватив его обеими руками. Жгучая боль отдалась в левом плече, и к горлу подступил огромный сгусток крови, извергнутый из утробы. Он с ненавистью сплюнул его на снег. Теперь он опять не знал страха. Так же как в первые минуты боя, на том, далеко оставленном позади поле, с которого он совсем недавно с позором бежал.

Медведь приближался трусцой, задорно поскрипывая снегом. Стороннему наблюдателю, наверное, даже могло показаться, что он просто спешит поприветствовать своего старого друга, которого давно не видел. Но это кажущееся его благодушие, конечно же, было беспочвенным. Его, Торвальда Ингварссона, несомненно, собирались убить.

Он вспомнил все то, как нужно сражаться с медведем. Они с друзьями не раз отправлялись охотой на них, чтобы блеснуть своей силой и отвагой и друг перед другом, и, главное, перед молодыми девушками деревни. Но теперь все было по-другому. Теперь это не просто охота. И нет поблизости плеча верного друга, чтобы помочь, если что-то пойдет не так. Все друзья сейчас лежат мертвыми на том поле. Да и он сам в его нынешнем состоянии уже не тот, чтобы влёгкую завалить такого зверя.

Но все это пустое. Сейчас должен быть только он и медведь. Вернее, только он. Нельзя и на мгновение усомниться в своей победе, иначе – смерть.

Медведь остановился в нескольких шагах от него. Медленно поднялся на задние лапы, как бы демонстрируя своё превосходство, и угрожающе зарычал.

– О, я смотрю, и ты у нас не больно-то в форме, - подумалось Торвальду, при виде выпирающих ребер мохнатого врага. И он еще сильнее сжал клинок в руках, готовясь принять на него весь вес этого лесного чудовища.

Но он просчитался. Медведь опустился на четыре лапы и, совершив серию быстрых неожиданных прыжков, оказался у него сбоку. Он только и успел занести меч, но медведь первым же ударом вышиб его у Торвальда из рук, попутно с хрустом переломав незадачливому воину несколько пальцев. И тут же последовал второй удар – прямо в слабо защищенное, и так кровоточащее брюхо, и тут же третий.

Торвальд не носил кольчугу: мало кто из воинов мог позволить себе такую роскошь. Кожаная броня едва ли была в состоянии выдержать мощь когтистой лапы, пусть и ослабевшего от голода медведя. Он почувствовал, как его ноги заливает хлынувший, откуда ни возьмись ливень.

- Вот так просто? – мелькнула его предпоследняя мысль. – Прости…

Торвальд повалился на спину. Последнее, что он услышал в застилающем глаза тумане, было жадное чавканье зверя, пожирающего его разлетевшиеся вокруг внутренности.

Еще несколько дней медведь наведывался к своему хранилищу. Он припрятал свою добычу под упавший ствол дерева, в густом кустарнике, прикопав его мхом и снегом, чтобы никакая живая тварь не подумала притронуться к его запасам. И только многочисленные кучки свежего медвежьего помета указывали место произошедшего недавно кровопролития.

Пришла весна. Не эта – следующая.

Блистало ясное раннее утро.

На окраине поляны, протянув тонкий ствол и хрупкие листья к майскому солнцу, росла яблоня – странный гость в этом глухом суровом северном лесу. Налетевший неожиданно сильный порыв ветра заставил яблоню ещё выше вскинуть к небу тонкие веточки, чем сделал её внешне похожей на взмолившегося Богам человека. В воздух разбрызгались накатившиеся на листья во время предрассветных сумерек слезы росы. Оставшаяся на поверхности листьев влага моментально испарилась. Вернувшийся обратно ветер ласково пригладил одинокое, чуждое этому миру растение.

- Мы прощены, - умиротворенно зашелестели веточки и листочки яблоневого деревца. И со следующим дуновением от его просветленного сознания отделилась та непонятная душевная тревога, что терзала его с самого рождения, и свободно и беспрепятственно унеслась в голубую безоблачную небесную высь.

Неподалёку на поляне сидел медвежонок. Он жмурил от яркого утреннего света еще не совсем проснувшиеся глаза. Под своими маленькими, будто игрушечными лапами он, забавы ради, перекатывал белый человеческий череп.

Чтож... выложу черновик, написанный залпом...